«Меня формируют интересы и знания, а не отсутствие секса»: повседневная жизнь асексуалов в Казахстане

Первые мысли об асексуальности появились у Алины в 12 лет. Тогда друзья и подруги активно обсуждали секс, порнографию и мастурбацию. Алина быстро поняла, что тема секса ей не интересна. Сверстники предполагали, что в детстве с ней произошло травмирующее событие, из-за чего она на самом деле боится секса. Говорили, что у нее не было нормального парня или девушки, что придет время и она поймет. Так Алина стала говорить, что отказалась от секса на всю жизнь. Это было проще, нежели объяснить, что она совсем не испытывает сексуального влечения.

— Мне говорили, что возбуждение — это физиологическое, я должна его испытывать. Но это действительно незнакомое мне чувство. На различных медицинских обследованиях поднимался вопрос о половой жизни. Когда я отвечала, что не испытываю влечения и не собираюсь заниматься сексом, мне неоднократно говорили, что нужно этим заниматься. Секс влияет на гормоны и развитие половой системы, и ненормально его не хотеть. Грустно слышать такое от медработников. От них ждешь понимания разных видов сексуальных ориентаций. На вопрос: а как же дети? — отвечаю, что дети могут появиться и без секса, можно усыновить или удочерить ребенка.

К 16 годам Алина узнала о термине «асексуальность» и теперь идентифицирует себя как панромантичная полиаморная асексуалка. Это значит, что она может строить романтические отношения с людьми любого гендера, в том числе с аллосексуалами — теми, кто испытывает сексуальное влечение к другим. Многие путают асексуальность с полным отсутствием тактильности. Алина признается, что очень тактильна: ей нравится обниматься, целоваться, но не более. Полиамория проявляется в том, что у партнеров и партнерок Алины могут быть другие связи для удовлетворения сексуальных потребностей, при этом она не испытывает ревности.

— К этому я пришла относительно недавно. Я вступала в романтические, а впоследствии — в сексуальные отношения как с парнями, так и с девушками. Считала, что нужно попробовать для разнообразия, вдруг я чего-то не понимаю. К сожалению, часть этого опыта была насильственной. Прошлые партнеры и партнерки говорили, что я вру, делаю вид, что асексуальна, что я ментально нездорова. Хоть мне и не хотелось, я шла на секс. Без влечения опыт не был взаимно приятным, не давал того, чего хотели люди. Сейчас понимаю, что это в корне неправильно. Психолог помог мне разобраться в себе, принять себя асексуальной и не мучиться, чтобы подходить под стандарты общества.

Как рассказывает Алина, сложно выгадать момент, когда лучше заявить о своей асексуальности. Она старается случайно вплести это в диалоги через шутки и намеки. Однако после признания часто появляется нездоровый интерес к ее личной жизни.

— Многие задают некорректные личные вопросы про мое возбуждение, половые органы, про бывших партнеров. Можно понять интерес людей к асексуальности, но стоит спросить: готова ли я обсуждать это углубленно? Для тех, кто не встречал асексуальных персон, это интересный факт обо мне, но не хочется, чтобы вокруг этого строили мнение обо мне. Меня формируют интересы и знания, а не сексуальная ориентация.

Иногда Алина чувствует легкую отстраненность от общества, будто то, что работает для всех, не работает для нее. Все же, девушка остается при мнении, что секс не должен занимать столько места в жизни общества.

— Боюсь, что звучу, как консервативная бабушка. Однако я считаю, что не нужно придавать столько важности сексу и неправильно позволять сексу других людей вторгаться в мое пространство. Общество помешано на том, кто с кем спит. Для кого-то это повод для хвастовства. Реклама многих товаров подается через секс, комедии построены на сексе, простое общение — о сексе и фетишах. Не вижу причин, чтобы секс был настолько основополагающим. Возможно, я так резко обращаю на это внимание, потому что мне это не знакомо. Допустим, человек следит за хоккеем, приезжает в Бразилию и не понимает, почему так много футбола. Почему никто не говорит о хоккее?

Яну комфортнее использовать по отношению к себе термин демисексуальность. Это понятие находится под зонтиком асексуальности и относится к людям, которые не испытывают сексуальное влечение, либо способны к нему только при наличии глубокой эмоциональной привязанности. Как транспарня, его привлекают трансмаскулинные персоны — такие же транспарни и небинарные персоны в маскулинной части спектра. Так, Ян не испытывает влечения к людям на основании внешней привлекательности, и ему непонятен концепт секса на одну ночь. Сейчас Ян находится в отношениях с человеком, с которым впервые в жизни чувствует сексуальное влечение. Это случилось после года выстраивания отношений, когда сформировалась эмоциональная часть, доверие и близость.

— Асексуалом я начал осознавать себя в момент, когда появились первые серьезные отношения. Мне было 17–18 лет, у всех сверстников был некий сексуальный опыт. В голове была галочка, которую нужно было поставить, но я начал понимать, что мне это неинтересно, неприятно и не нужно. Я гуглил, насколько это нормально, и узнал о существовании асексуальности. Примерив ее на себя, понял, что мне это подходит.
С принятием себя проблем у Яна не было: он четко осознавал, что для него это норма. Его друзья тоже принимали асексуальность нормально, а те, кто впервые узнавали об этом термине, задавали вопросы, но не осуждали его.

— Я общаюсь с людьми из квир-сообщества, и все — открытые и понимающие. С более традиционно настроенными людьми я не говорю о своей идентичности, поэтому вопросов не возникает.

И тем не менее иногда Ян испытывал неловкость из-за навязанных представлений о том, какими должны быть отношения, и сам себя «загонял», хотя партнеры спокойно относились к его идентичности.

— Под влиянием общественного стереотипа считал, что секс — неотъемлемая часть отношений. Если я не смогу обеспечить им своих партнеров, отношения станут неполноценными, партнеры будут чувствовать себя недолюбленными и ненужными. На самом деле, мне везло со своими партнерами. Практически все из них относились к моей асексуальности хорошо. Это всегда оговаривалось, никаких проблем у моих партнеров с моей асексуальностью не было. В этом смысле я благодарен им за поддержку и за то, что они не требовали того, чего я не могу дать.

Тема секса в семье Яна всегда была табуирована, но, несмотря на это, вопросы о выборе романтических партнеров были.

— Однажды зашел разговор, что надо быть осторожным, когда ко мне приезжает парень. Я сказал маме: «Не переживай, нам это не интересно». Почему-то это вылилось в огромный странный и неловкий разговор: «Да ты что, как же так, ты перерастешь, всем же нужно». Я попросил ее больше не касаться этой темы.

Ян отмечает парадокс в отношении секса:
— С одной стороны, в Казахстане, как в любом традиционном обществе, вокруг секса выстроена огромная стена стыда и замалчивания. С другой стороны, если тебе его не хочется, то ты какой-то неправильный. А если еще даешь этому явлению определение, то всё воспринимается в штыки, мол, «какие-то стопятьсот гендеров понапридумали, у нас такого не было». Вопрос в том, как подавать информацию и какой образ создавать в медиа. Важно показать, что мы такие же люди, так же дружим, общаемся. Просто в отношениях, если мы выбираем строить их, у нас несколько иные потребности. Это не плохо и не хорошо, это просто есть, и это часть идентичности каждого индивидуума. Как только в обществе появится понимание, что отличаться неплохо и необязательно всем быть одинаковыми, уйдет много проблем, – заключает Ян.