— Сынок, в чате соседей написали, что кто-то разбил окно одного из домов. Очевидцы видели двух мальчиков на велосипедах… Ты что-то знаешь об этом?
Я старалась сохранять безмятежный вид, чтобы мой план сработал. Далее продолжила:
— Сейчас они проверят камеры и через час узнают, кто же это сделал.
Я продолжала смотреть в окно и краем глаза наблюдала, как Таман побледнел, замер.
— Мама, а если они увидят нарушителей?
— Напишут в чате, сынок.
— Мама, а если это произошло нечаянно?
— А ты что-то знаешь? Ты что-то хочешь мне рассказать? Если вдруг ты причастен, то мне нужно знать правду, чтобы суметь защитить тебя.
— Это сделал я! — вдруг начал Таман, и голос его начал дрожать. Думаю, от страха за мою реакцию. Я понимала, что он больше мне не расскажет правды, если я среагирую эмоционально и начну осуждать. Так я лишь создам установку в его голове: «выгоднее лгать, тогда не будет осуждения и негатива», — дети вырастают в патологических лгунов в результате таких ситуаций с неправильной реакцией родителей.
Я ждала его ответа, поэтому полностью сконцентрировалась на своих реакциях. Я следила за своей мимикой, потому что улыбка продемонстрировала бы ему спокойствие, но вместе с тем одобрение его поступка, но мне этого не хотелось. Поэтому лицо мое было серьезным, и эта реакция мне показалась самой правильной:
— Как так вышло, сынок?
— Мы катались с И. по городку, проехали мимо заброшки (так они называли пустующий дом). Я сказал другу, что там обитают призраки, об этом говорили все мои соседские друзья. Он не поверил мне, мама. Тогда я решил ему доказать. Мы подъехали ближе к окну и заглянули в него. Но никого не увидели. Мы ждали минут двадцать, привидение не появилось. Тогда я решил вызвать его к нам, взял камень и бросил в окно. Потом второй, третий. Видимо, последний оказался слишком большим и разбил окно. Мы испугались и быстро уехали оттуда.
— Что ты чувствуешь сейчас, Таман?
— Я боюсь.
Страх — это нормальная эмоция для ребенка в такой ситуации, я это понимаю. Но нужны были и другие — например, сожаление. И я решила дать ему почву для размышлений.
— Таман, ты любишь наш дом?
— Конечно!
— Помнишь, как мы уезжали отдыхать на целый месяц? Наш дом тогда тоже мог считаться заброшкой. Представь, что твои друзья пришли и разбили нам окно. Что ты почувствуешь?
В глазах Тамана я увидела гнев, ярость, обиду, а затем сожаление — именно его я ждала.
— Я понял, мама, это очень обидно, я бы не потерпел.
— Сынок, наши соседи, которые уехали и оставили дом, также сейчас расстроены.
Таман растерялся и не знал, что делать дальше. Он нуждался в «дорожной карте»: как правильно действовать дальше и что делать с этими эмоциями.
Я продолжила:
— Я могу дать тебе совет?
Я всегда стараюсь спрашивать у детей, готовы ли они к советам. Причинять добро — это не самая лучшая привычка для родителя.
— Да, мама.
— Пока никто не знает, кто это сделал, иди и признайся. Вспомни, я всегда повторяю: «Если признаешься сам, достоинства в тебе будет больше, нежели правда всплывет сама собой».
— Как мне это сделать?
— Беги к соседям и все расскажи.
Мы вместе прорепетировали его объяснения, и он ушел.