С берегов Волги до подножия Заилийского Алатау

Впервые я посетил «Идел» еще полгода назад. Его помещения разместились в неприметном двухэтажном здании, во внутреннем дворике на улице Валиханова, 63. Укромное место и скромная табличка меня ничуть не смутили, я заглянул внутрь, и тут же, казалось, перенесся на тысячи километров. Кто-то с незаметным акцентом приветствовал меня:«Исәнмесез» (тат. «Здравствуйте».), кто-то пригласил пройти внутрь. В небольшой уютной комнате меня угостили чаем с молоком, был даже чак-чак, как будто меня здесь давно ждали. В общем, почувствовал себя как дома. А недавно возникла мысль поговорить с ними — татарами Алматы, которые являются главными организаторами и активистами этого дома культуры.

Сначала мы уединились для проведения интервью с Викторией Фазыловной в совсем крохотной комнате — библиотеке центра. Здесь вокруг томов энциклопедий, поэтических сборников Тукая (национального татарского поэта), ярких национальных орнаментов и был записан наш разговор.

Какие примечательные события происходили в истории «Идел» за эти годы?

Еще в 1990 году при 39-й школе, это русская школа, мы открыли начальные татарские классы. Мы ходили по домам. Тогда были домоуправления. Просили фамилии жильцов, выписывали более-менее похожие татарские фамилии: Шагабутдиновы, Шамсутдиновы, Абдуллины. Всех выбирали, обзванивали. Конечно, попадали и к дунганам, и к уйгурам. Мы извинялись тактично: так и так, татарская диаспора, мы ищем своих татар. Были и казусы, может быть. Но все-таки мы детей собрали. Нашли детей, которые хотят татарский язык изучать, и конечно, татары захотели сразу же. Но кадры, а где нам кадры взять? Преподавателей нет. Здесь же надо было, чтобы они и методику знали, наличие педагогического образования, и чтобы они знали язык. Это было очень сложно — совместить. Если он знает татарский язык, так он не педагог, он методикой не владеет. Таким образом, мы три выпуска сделали. Мы сделали два кабинета в татарском стиле, украсили стены: с коромыслом девушка-татарка идет, на доске у нас Габдулла Тукай, Муса Джалиль (национальные татарские поэты — Авт.), буквы татарские. Искали татар с музыкальным образованием. У нас девочка Рамзия музыкой занималась, пение преподавала. В общем, приобщали всех. И танцы татарские были. Так было всё хорошо. И родители ходили. Искали воспитателей. Они целый день были там, продленка была. Мы обучали 13 лет почти. Но постепенно, к сожалению, эта идея не прижилась, поддержки не стало. В 2003 году всё прекратилось, класс был расформирован.

Сабантуй у нас каждый год проводится. Начиная с 1990 года, мы уже сколько проводим Сабантуев. Тридцать три. Мы делали и делаем по традициям, как в Казани, как в татарских деревнях. Знаете, как раньше было: ходили по деревне с таким колышком, на него яркие тряпки вешали, полотенца, ткани, коробки. Они по домам ходили, кто посуду, кто часы, кто чем мог, помогал. Это всё на общественных началах было. Все помогали. Собирали призовой фонд от народа, можно сказать. Потом уже деньги стали выделяться. На Сабантуе у нас обязательно была традиция: плов готовили, раздавали бесплатно. Ставили большой бак, делали чай. Мы сейчас тоже стараемся организовывать выставку кулинарии, тостеры приносим. Сабантуй мы сейчас в Family Park проводим, очень хорошо у нас проходит, потому что этот Family Park — очень уютный, компактный. Мы каждый год уже знаем, где у нас большая сцена, малая сцена. Борцовская площадка. Бревно свое стоит (для борьбы с мешками — Авт.). Рабочие парка приносят его, устанавливают. Потом большой столб стоит, страховка тоже есть. Мы не проводили Сабантуй только два года, когда была пандемия. Заявку подаем через Конгресс, они уже присылают к нам артистов.

Давайте поговорим о вас. Расскажите немного о себе.

Вот уже больше 33 лет я работаю в татарском центре.
Биография у меня очень большая, насыщенная. Потому что я общественник. Кто-то говорит, что общественником не рождаются, а становятся, а у меня, наверное, наоборот. Я родилась в Сарканде, Талды-Курганская область. Все наши бабушки, предки, конечно, из Татарстана.

Раньше наши родители держали Уразу, мы старались как-то друг другу помогать. У нас две-три семьи были небольшие в селе. Это сюда [в Алматы] уже приехали, нас стало больше. Самое главное, праздновали Уразу, Курбан-байрам. В селе жертвоприношение на Курбан-байрам не помню, чтобы делали, а здесь уже начали делать. Мама при мечети изучала арабскую графику, это в Лепсинске было. Папа с мамой получили образование там, по-арабски писали и читали, Коран арабский у них был. Но это всё было скрытно, втихаря, не афишировалось. Старались красиво одеваться. На праздники нам старались новенькие платья шить. А вот так открыто, как сейчас, такого не было.

Мы приехали из села в 1957 году в Алматы. Семья у меня большая, я девятый ребенок. У меня папа был членом Верховного суда, мама была домохозяйка. Его перебрасывали, он был и в Таджикистане, и в Киргизии, и в Казахстане, во всех городах. У нас дети поэтому, кто родился во Фрунзе, кто родился в Алма-Ате, кто родился в Сарканде. А вообще, папа и мама, они [родились] в Лепсинске. Вот это Лепсинск, он очень сейчас знаменитый, про него даже ТНВ (ТВ-канал в Татарстане — Авт.) снимал два года назад репортаж. Это небольшое село, ближе к горам. Очень красивое место. Пчеловодством там занимаются испокон веков, медресе там было. Лепсинск находится недалеко от Сарканда. Папа был очень грамотным, у него была красивая каллиграфия. Семья была очень большая. Двое детей маленькими умерли. Мама нас семерых уже воспитывала. Папа 15 февраля 1945 года трагически погиб, несчастный случай. Мама осталась беременной мной. Я родилась 9 мая. Дать детям образование, знание — это было главное желание родителей. Мы все, семеро детей, получили образование. Двое только получили среднее техническое, остальные — высшее. Я математик-педагог.

Когда мы сюда [в Алматы] переехали, получилось так, что меня отдали в интернат, потому что купили дом, и надо было после семилетки — тогда не восемь классов было, а семь — надо было в город ездить. Мама боялась за меня, возить как-то некому было. Предложили ей — я хорошо училась — в интернат меня отдать. Интернат № 1. На субботу и воскресенье мы домой ездили, а в понедельник мы туда, там ночевали. Там очень много самостоятельности было, мы сами друг за другом ухаживали, вот это у меня в крови. И самостоятельность, всё организовывать, всех выстраивать, всех куда-то вести, что-то делать, следить — это уже оттуда идет, из детства. Потом видят, как я работаю, и с горкома комсомола, как только я окончила 11 классов, сразу же забрали: сначала в райком комсомола. После этого в идеологическом отделе работала с творческими организациями.

Потом я познакомилась с Бахтияром. Он не захотел, чтобы я в горкоме работала. Я ушла работать по специальности, меня назначили завучем школы по воспитательной работе. В школе я работала долго. Мне нравилось, как женщины гобелены ткут. Я этому делу научилась, ушла из школы, пришла в комбинат «Онер» («Искусство»). А когда его закрыли, мы все без работы остались, в 90-е годы.

В 1989 году, когда мы услышали, что татарский центр организован, конечно, здесь основу заложил Бахтияр. Он из Китая, у них была татарская школа, рядом с границей. Они переехали сначала в Киргизию, потом в Казахстан. Он был талантлив, его прям без экзаменов приняли в учебное заведение. Здесь преподавал. Потом стал свободным художником.

У него была любовь к татарскому языку. Бахтияр очень хорошие идеи подавал: например, чтобы обмен между художниками был, чтобы татарские художники приезжали сюда, здесь ездили на этюды, потом делали выставки. Потом детей мы стали обучать. И он всё время говорил: «Надо учить татарский язык с малолетства». После организации нашего центра такие же центры начали появляться в других городах: в Семипалатинске, Талдыкоргане, Шымкенте, Кокшетау.

Какие мероприятия проводятся молодежью? В инстаграме я видел рилсы и посты про киновечера и Tatar Party.

Во-первых, у нас в центре проходят занятия: каждое воскресенье — татарский язык для молодежи и старшего поколения. Также есть арабская графика. Мы проводили День влюбленных — это было мероприятие, чтобы как раз таки познакомить молодых ребят с молодыми девушками, чтобы присмотреться друг к другу.

Каждую среду вечером, после работы, мы собираемся, устраивая киновечера: смотрим татарские фильмы. Эта идея была очень давно, просто мы ее как-то откладывали на потом. Потом нам выделили время, каждую среду. Ну а что? Каждую среду мы здесь будем играть в настольные игры и чай пить? Нет, надо как-то с пользой проводить время. И один из наших активистов предложил: ребята, у меня есть проектор, есть оборудование, на втором этаже всё поставим, сделаем. На первый же пробный фильм пришло много новеньких и тех ребят, которые сидели в группе [в ватсапе], но всё никак не отваживались прийти. Они увидели, что затевается что-то для молодежи, явно без бабушек. Первый фильм мы смотрели более современный — «Запах женщины». После этого мы учли какие-то организационные моменты. Второй фильм мы смотрели, назывался «Хайтарма», фильм про депортацию крымских татар. Фильм шел недолго, мы после него с неким осадком остались, потому что он очень грустный, где-то даже жестокий, но всем очень понравилось. У нас на киновечере была девушка, крымская татарочка, после фильма она рассказала, что действительно так и было, так и депортировали, в вагоны засовывали, мертвых по пути выкидывали, не успевали хоронить.

Проводим Tatar Party. У нас в городе было два татарских центра, на данный момент остался один центр, и есть общая группа в ватсапе, где фактически все татары Алматы, она так и называется «Татары Алматы». Там модераторы Малика с Аделей, это активистки другого центра. И они с 2011–2013 года, точно не скажу, проводят такие вечеринки. Это всё в барах: татарская музыка, конкурсы. Чаще всего это приурочено к Сабантую, то есть раз в год после Сабантуя, как его провели, в этот же вечер все идут на Tatar Party. В этом году проводили еще в День влюбленных и на Новый год.

Не секрет, что молодые люди из национальных меньшинств быстро забывают свои корни, общаясь в среде, которая говорит на другом языке. В Татарстане, например, далеко не все татары говорят на родном языке. Как обстоят с этим дела у татар в Казахстане?

Я бы могла сказать, что очень плохо. У нас даже и старшее поколение не знает татарского языка. Это все-таки последствия Советского Союза. Даже в моей семье: например, моя бабушка хотя и жила в деревне, но больше знает казахский, чем татарский язык. И так могу сказать по большинству семей в целом. Есть, конечно, те, кто еще хорошо говорят по-татарски, но это люди, которые, опять же, живут в деревнях, где большие семьи, в которых проживают совместно со старшим поколением — с бабушками и дедушками, которые все-таки приучают своих внуков и детей разговаривать. Грубо говоря, 70% не знают языка, 30% знают. В целом мы знаем обычные, повседневные фразы, но так, чтобы говорить как на родном языке, то очень редко встречаешь таких людей.
Из ребят, которые к нам приехали [из России], есть несколько, которые очень даже знают татарский. Они из Казани или из Уфы. Но большинство — нет.

Расскажите немного о себе. Вы татарка из России или местная? Как вам удается сохранять свою культурную идентичность?

Я сама лишь наполовину татарка, по материнской линии, долгое время жила с матерью, большинство традиций переняла от мамы и бабушки. Какое-то время я жила с бабушкой, я ее даже называю аника (от тат. «мама» — Авт.). Язык я начала изучать только где-то с 18 лет. Мои мама, дядя, тетя вообще его не знают, как и большинство: мы всё понимаем, но сказать толком ничего не можем. Дедушка с бабушкой как-то не смогли передать это своим детям. И уже только мы, внуки, как-то начали этим интересоваться. При этом вся семья прекрасно говорит на казахском.

Мы казахстанские татары, с Северного Казахстана, из города Павлодара, моя бабушка из Павлодарской области, дедушка из Семипалатинской области. Мой дважды прадед уже здесь обосновался. Во время коллективизации были гонения на татар. Наша семья была зажиточная, мои предки были золотодобытчиками. А тогда началось раскулачивание, из-за этого мои родственники сменили фамилию: предок был Габдрафик Салихов, он поменял фамилию на Габдрафиков. И от него уже пошла наша фамилия. Он в итоге переселился в Казахстан. Точных сведений, как это произошло, не сохранилось, но в общих чертах было так.

А по отцу я ингушка, моих бабушек и дедушек всех с Ингушетии депортировали в Казахстан. Не только ингушей, но и крымских татар, поляков, немцев, всех подряд ссылали в Казахстан. Поэтому у нас образовалась такая многонациональная страна. Конечно, отношение к нам поменялось, потому что казахи сами по себе очень гостеприимный народ, они во время депортации очень хорошо приняли депортированных людей. Им помогали как-то обустроиться, выжить просто, дали еду, дом, крышу над головой.

Мы многонациональная семья: мой муж Андрей из евреев, он меня очень сильно поддерживает в этом [в сохранении традиций]. Мы вместе ходим в центр. Общаемся с татарскими ребятами, ему это очень все интересно, Сабантуй не Сабантуй.
Сама я работаю в еврейском центре. У них есть программа благотворительная, которая помогает еврейским бабушкам и дедушкам, у которых нет близких, чтобы к ним прийти, с ними поговорить, помочь кушать приготовить, где-то убраться. Еврейская диаспора здесь очень большая. У них хорошая работа с Израилем, с Америкой. Вообще, я дальше хотела бы свою работу связать с культурными, межэтническими отношениями.

Мы провели исем кушу (имянаречение — Авт.) нашему ребенку. Мы позвали нашего родственника, который читает [Коран]. Также мы делали в годик — у нас в центре, кстати — провели обряд тушал кису (или тәй-тәй — аналог казахского обряда тусау кесер — Авт.). Это когда ребенку перерезают путы. В основном это происходит, когда ему исполняется годик, но лучше это делать в те дни, когда он только-только делает первые шаги. Ему обвязывают ноги петелечкой. Выстилается белая кошма как дорожка, и на ее конце лежат разные предметы: домбра, деньги, книжка… Его по этой дорожке ведет тот человек, чьи качества вы хотите, чтобы он перенял, то есть либо зажиточный, храбрый, умный, знаменитый. У нас это был свекор. Ребенка ведут за ручку. Он подходит к этим предметам, и что он выберет, то его и ждет по жизни. Мой ребенок выбрал спортивные кегли, значит, он будет спортсменом. (Смеется.)
А на выбор был спортивный инвентарь, краски художественные, деньги, книжки и домбра.

Насколько я знаю, это общетюркская традиция: она и у турков, и у азербайджанцев есть. Она есть, просто многими забыта. Но в нашей семье мы это поддерживаем: всем детям, с которыми мы в семье росли, братики и сестренки, всем это проводили.
Касательно еще каких-то семейных традиций: Сабантуй обязательно каждый год, независимо в каком ты городе. В Павлодаре? Значит, ты идешь на павлодарский Сабантуй, у меня там бабушка часто выступает в своем Доме дружбы, в татарском центре. Здесь Сабантуй мы сами проводим от центра. Наурыз, естественно. И религиозные праздники, тот же Ураза-байрам.

Знаю, что центр отмечает многие татарские праздники. Какой из них является визитной карточкой центра? На который вы бы пригласили всех татар города.

Сабантуй — это самое главное мероприятие. В этому году мы его также будет проводить. Вас там будет ждать безудержное веселье, национальный колорит, выступление народных исполнителей, в том числе будут выступать наши ребята с центра. Family Park, там есть и сцена, и поле, где все после концерта устраивают пикники. Есть зона, где проходят спортивные состязания: куреш, перетягивание каната, скачки, забраться на столб. В том году мы в первый раз провели Сабантуй после карантина, было мощно, было много народа, в этом году будет еще больше людей. Ярмарка, где можно приобрести тюбетейку, калфак, какие-то кружки, кепки, флаги с национальным колоритом, выпечку.

У нас частные спонсоры из татарской диаспоры. Ни местные власти, ни Татарстан в финансировании центра и Сабантуя не участвуют. Расходов много, это аппаратура, где-то артистам заплатить, призы, игрушки, выпечка, баран.

В куреше может участвовать любой желающий, но это татарская борьба со своими правилами, поэтому в основном участвуют татары. Они уже знают, что в это время будет Сабантуй, будет соревнование, они приходят, все люди их знают, то есть сложился определенный круг борцов, который нацелен на победу здесь. В этом году ребята из центра тоже хотят поучаствовать в куреше: будут тренироваться, чтобы попытать счастье.

Из-за трагических событий в прошлом году Россию покинуло много татар. Какой бы совет вы могли дать тем, кто приехал в Казахстан, здесь живет и работает?

Учить государственный язык, хотя бы первый уровень. Здесь уважают тех людей, которые знают казахский язык. По крайней мере, даже легче будет жить, потому что есть этнические казахи, которые не знают русского.
Уважать других, понимать, что вы в другой стране, здесь другие законы, обычаи, правила. У нас очень гостеприимный народ, мы всех поддерживаем.
А татарам — приходить в наш центр.